В преддверии войны: внешняя политика АС.

Все чаще вспыхивавшие региональные конфликты — гражданская война в Испании, захват Абиссинии Италией и японская агрессия против Китая — заставили политические круги Австралии перейти к большей активности в международной сфере. Начальным рубежом этого этапа стал принятый в 1931 г. в Лондоне Вестминстерский статут, который юридически закрепил за АС статус доминиона, наделив его правительство свободой действий во внешней политике. Хотя Австралия ратифицировала Вестминстерский статут только в 1942 г., он стал толчком для разработки самостоятельного международного курса и установления собственных контактов с зарубежными коллегами.

В то время в обществе доминировали изоляционистские настроения, но все политические силы страны одобрили решение правительства о предоставлении убежища европейским беженцам от фашизма. Австралийские государственные лица старались внимательно следить за развитием событий на международной арене и активно участвовать в обсуждении проблем реформирования Лиги Наций, намереваясь придать больше эффективности деятельности этой организации. Однако приоритетными в их работе были, конечно же, вопросы укрепления безопасности границ самой Австралии и расширения дипломатических контактов, которые уже не ограничивались рамками Британской империи.

Исходя из этого, строились все военные и внешнеполитические программы АС. Страна располагала небольшим, но боеспособным флотом, сухопутными и военно-воздушными силами; на нужды оборонной промышленности правительство регулярно ассигновывало немалые суммы. Но с военной точки зрения накопленного потенциала было недостаточно для эффективной обороны столь обширного континента, как Австралия, а внутренних резервов для наращивания военной мощи в 1930-е гг. в стране явно не хватало.

Австралийские политики понимали, что для АС «единственно возможным врагом» становилась Япония. Главным же опорным пунктом защиты подступов к континенту считался, по словам имперских стратегов, Сингапур — «первоклассная и почти неуязвимая база». В реальности британские планы обороны имели множество слабых звеньев, но для Лондона безопасность Австралии отнюдь не была первостепенным делом даже за полтора месяца до начала второй мировой войны.

Параллельно с решением проблем военно-стратегического плана правительство АС активизировало свои внешние связи и стремилось создать сеть австралийских представительств за рубежом для укрепления отношений с ближайшими соседями по региону. Главным партнером на внешнеполитической арене для страны оставалась Великобритания, и австралийские дипломаты в вопросах европейской политики вполне полагались на своих британских коллег. Имперская конференция 1937 г. была последним предвоенным форумом, на котором присутствовали представители всех доминионов. Австралийцы неоднократно выступали здесь, выдвинув целый ряд предложений; наиболее интересной стала попытка премьер-министра Дж. Лайонса привлечь внимание коллег к идеям создания системы коллективной региональной безопасности, в частности, пакта о ненападении между странами Тихоокеанского региона. Но его предложения, не получив одобрения в Лондоне, в итоге так и не были воплощены в жизнь.

Такой поворот дел подстегнул руководство страны к поиску иных партнеров. Разрабатывались самые тесные планы сотрудничества и координации действий между Австралией и Новой Зеландией; оживились переговоры об установлении прямых дипломатических контактов между АС и Канадой. Шли практические постоянные многосторонние переговоры по согласованию вопросов аккредитации австралийских советников при посольствах Великобритании в Вашингтоне и даже Токио. Все это свидетельствовало о стремлении австралийского правительства иметь непосредственный доступ к информации по международным проблемам в странах, представлявших непосредственный интерес для АС. Однако метрополия явно не желала полностью выпускать инициативу из своих рук, и вопросы эти решались очень медленно. Особенно сложны были переговоры о сотрудничестве с японскими партнерами, причиной которых стали также острые противоречия, связанные со стремлением обеих стран сохранить свои доминирующие позиции в регионе. Австралия всячески противилась проникновению Японии в ЮТР. В итоге накануне войны их отношения оставались одними из самых запутанных и далеких от какого бы то ни было положительного решения.

Таким образом, последнее предвоенное десятилетие стало для австралийских правящих кругов своего рода поворотным пунктом. По сути дела, это были годы становления самостоятельной австралийской дипломатии. Получив свободу действий в области внешней политики, австралийцы, с одной стороны, не сразу поспешили воспользоваться этой возможностью, придерживаясь по большей части традиционного курса следования британской внешнеполитической линии, особенно в тех регионах, где интересы Австралии не затрагивались напрямую. Отсюда проистекали и поддержка политики умиротворения агрессора, и непонимание сути гитлеризма, за которые современные историки так сурово критикуют лидеров АС предвоенного десятилетия.

С другой стороны, в вопросах, прямо связанных с защитой собственных интересов, австралийские государственные деятели пытались проводить самостоятельную линию, налаживая первые прямые контакты со странами Британского Содружества и соседями по региону. Наиболее успешно дела в этой области шли между странами, близкими по своим исторически корням: Новой Зеландией, Канадой, США. Здесь сам историкокультурологический контекст способствовал взаимному пониманию. Первопричиной, сдерживавшей темпы внешнеполитической активности австралийцев, было, в первую очередь, явное нежелание метрополии выпускать Австралийский Союз из-под своего влияния. Особенно очевидно проявлялось оно в области оборонной стратегии, которая была самым слабым звеном во внешнеполитических схемах Великобритании. Сказывались также особенности экономики АС и его тесная зависимость от метрополии практически во всех значимых жизненных областях. Сознание собственной уязвимости не давало возможности смелее вести свою линию в международных делах, что не могло не сказаться в трудные военные годы.